Выжившим [litres] - Евгения Мелемина

упавшие хеллоуинские тыквы, только одно глазное яблоко осталось целым, и Томми с благоговением потрогал его дулом пистолета, но потом вспомнил о Ките и кинулся в столовую.

Там стояла мертвая тишина. Десятки лиц с провалами испуганных глаз, почти одинаковые лица, скованные одной эмоцией – смертельным страхом. Ни одного движения, отличная компания восковых фигур, составивших немую сцену невиданного размаха массовкой.

– Все видели, как я пронес сюда сумку, – спокойно сказал Кит в этой полной, дрожащей тишине. – Если кто-то шевельнется без приказа, я взорву бомбу.

И он поднял вверх руку с мобильным телефоном.

– Отлично. Давай, Томми.

Томми вынырнул из-за его спины. Висок его был вымазан кровью, зеленые глаза блестели.

– Итак! – сказал он. – Встали все, кто любит Томми Митфорда! Встали!!!

Несколько секунд ничего не происходило, а потом боком, нелепо закрываясь руками, поднялась Стефани.

– Любишь меня, Стеф? – весело сказал Томми. – Садись. Остальным по хрен, как я вижу. Вы даже под дулом не желаете любить Томми Митфорда?

Дуло пистолета опустилось, и Томми нажал на курок, прищурившись, и ощущая, как болезненными толчками отдается в локтях каждый выстрел.

Обрушилось стекло, располосовав шею Дилану Аллену, осколки превратили в слюдяного ежа Анхелу, в обмороке скатившуюся на пол. Заорал, сгибаясь от боли, Грег Эртон, и кинулся куда-то в припадке безумия, зажимая ладонью рану, из которой лилось горячей сильной струей.

Тимми Лэрд, которого пуля только царапнула, свалился под стол, и затих там, надеясь показаться мертвым.

Абсолютно беззвучно погибла Сандра Оутис, и ее брат, Берт, роняя стулья и тарелки, кинулся к ней, разрывая рукав своей рубашки.

– Митфорд! – пронзительно закричал он, укутывая окровавленную руку сестры получившимся лоскутком. – Прекрати это! Останови это! Ей нужна помощь! Вызовите кто-нибудь врачей! Пожалуйста!

– Давай я, – сказал Кит, заметив движение Томми. – Я попаду наверняка.

Под мышкой у Берта образовалась дыра, поначалу сухая и черная, а потом расползшаяся по светлой рубашке в гигантский алый материк. Он захрипел, попытался зажать рану, и упал на сестру.

– Теперь давайте встанут те, кто меня не любит, – устало сказал Томми, глядя куда-то в сторону, и снова надел кепку. – Встали! Кто ненавидит Томми Митфорда? Кому Томми Митфорд сделал плохо? Испортил жизнь? Встали!!!

– Ты кое-что не закончил, – сказал Кит вполголоса и пошел по рядам. От него закрывались в смертельном ужасе, но медленно и вяло, как водоросли при приливе. Он остановился – заглянул под стол и сказал:

– Привет-привет.

Тимми Лэрд дернулся и зарыдал в голос, как маленький ребенок, который не хочет укладываться спать, но быстро затих, получив дыру в незащищенной спине.

– Странные вы, – сказал Томми, дождавшись, пока утихнет эхо последнего выстрела. – Никто меня не любил, хотя я никому не мешал, правильный я делаю вывод? – он обвел взглядом столовую и позвал: – Карла.

Карла еще ниже опустила голову. Ее плечи вздрагивали.

Снова тишина, но добавился новый звук – топот, быстрый топот множества ног, а потом – вой пожарной сирены, доносившийся издалека, сразу после глуховатого раската грома.

Дверь за спиной Томми распахнулась, и на пороге возник директор Деррик. Он весь блестел, словно только что окунулся в душ, по лицу плыли красные пятна, вытаращенные глаза блестели дешевым стеклом.

– Дети! – надсадно закричал он. – Убегайте, дети!!!

И все изменилось. Вырвалась наружу так долго сдерживаемая паника, загремели столы, стулья, повалились на пол тарелки с белым сладким муссом, людская волна кинулась к двери, и каждый в ней надеялся только на то, что его прикроет тело другого.

Томми такого не ожидал, по привычке прижался к стене и замер, но через разноцветные спины, рекой утекающие в двери, увидел ужасное, перекошенное лицо директора, и разозлился.

Томми стрелял до тех пор, пока директор Деррик не повалился на пол. Он рухнул прямо на маленькую Бекки Кендал, и она, получившая всего лишь легкое ранение ноги, задохнулась под грузной тушей директора.

В коридоре осталась раненая Алиса Буш, и Томми, проходя мимо, приподнял ее за подбородок.

– Ты веришь в бога? – спросил он с неожиданной серьезностью.

За его спиной снова гремели выстрелы.

Все, кому удалось протиснуться в двери, выбежали во двор, и Кит стрелял им вслед. Одна из его пуль попала в спину Айлин Белл, которая задыхалась от сильного приступа астмы и сильно отстала.

Те, кто не смог сбежать за короткое время передышки, метались по коридорам, прячась в классах, туалетах и шкафах.

Томми мельком увидел, как Алекс тащит Карлу за руку, она падает на лестнице, но он упорно поднимает ее и тянет дальше, а за ними несется обезумевшая Стефани, не замечая белой и в красном жидком обрамлении кости, выступившей чуть выше ремешка ее красивой босоножки.

– Полиция приехала, – сказал Кит и прижался к стене. – Ты слышал взрыв? Это «Молли». Если все получится, будет и другой. Нам надо на второй этаж, Томми. Быстрее, вдоль стены!

– Подожди. Ты веришь в бога, Алиса? Это очень серьезный вопрос.

Алиса Буш опустила глаза и разрыдалась. На ее белых брюках выступило темное пятно мочи. Томми вздохнул и убрал пистолет.

– Ладно, – сказал он. – Пусть…

Кит дернул его за рукав, и оба они кинулись вверх по лестнице, Кит – на ходу вытаскивая мобильный телефон, разразившийся резкой трелью.

Раздалось пять или шесть звонков, гулко отдававшихся в пустынном пространстве коридора второго этажа. Вдалеке кто-то плакал, не в силах сдержаться. Томми остановился, скинул с плеча сумку с патронами и присел, перезаряжая оружие.

– Неважно, как меня зовут, – сказал Кит в телефон. – Важно: если начнется штурм школы, мы взорвем еще три бомбы. Одна находится в школе, две – в разных местах города. Ищите, а нам дайте время все закончить.

Он бросил телефон в сумку и предупредил:

– Держись у стен, а под окнами – проползай.

Под окнами собрались шесть машин – все, чем располагала полиция города. Возле одной из них потерянно бродила чья-то собака. Позади машин спешно выстраивалось оцепление, отодвигая любопытных обывателей, норовящих глянуть хоть одним глазком.

Какая-то женщина в красном рвалась сквозь оцепление, надрывно выкрикивая короткое имя. Какое – не разобрать. Ее отодвигали, но она пыталась вновь и вновь, а потом устала, опрокинулась в собравшуюся толпу и там присоединила свой голос к многоголосому скорбному вою.

Показались реанимобили, сахарные белые ломти спасения на колесах.

Спустя три минуты после сообщения Кита две машины развернулись и понеслись прочь, изо всех сил мигая и надрывно воя, третья начала разворачиваться, но в спешке ткнулась бампером в мешки с мусором, собранные уборщиком в аккуратную горку, и снова полетели стекла вперемежку с клубами удушливого дыма.

Томми осторожно выглянул и увидел – от полицейской машины кто-то словно